На интервью 90-летний Петр Скоморохин идет не очень охотно – наверное, замучили уже его расспросами, да и встретились мы спонтанно, в перерыве между чествованиями ветеранов органов внутренних дел. Ютимся в коридоре у подоконника, Петр Трофимович нетерпеливо сжимает в руках конверт со старыми фотографиями – его ждут в зале для выступления. Но военная дисциплина берет свое: раз надо рассказать, значит – надо. И вот что у нас получилось.
Танцы с мордобитием
– В Жуковский меня назначили командиром взвода постовых, у меня было в подчинении 20 человек. В то время мы обслуживали, кроме авиаграда, Ильинку, Кратово, Быково. Территория большая, везде расставлял постовых и проверял. Техники у нас не имелось. Только у меня, как у командира взвода, велосипед. И у командира отделения – велосипед.
В то время какие были кражи? Помню, все ходили пешком через лесок у «Отдыха». А в моду как раз вошли шапки ондатровые и кроличьи. Шапки и часы часы снимали.
Еще один распространенный вид краж: воровали белье с веревок. Хозяйка развесит сушить, вечером хватится – а белья нет. Я такое преступление раскрывал.
А еще в парке по субботам и воскресеньям проходили танцы. Площадка деревянная, билеты по 5 – 10 копеек, но все равно лезли через забор. К нам ездили раменские, с жуковскими ребятами не дружили, мордобитием занимались. И приходилось провожать этих раменчан до самого Кратово, до электрички.
Хотя, может, тогда и легче работалось: взяток у нас не было, даже разговора. Ни наркоманов, ни коррупции. Те, кто в тюрьму попадал, в Жуковский редко возвращались – их за 101-й километр отправляли.
Дрова пилил на гаупвахте
– В 1964 – 65 годах летчики стали получать машины: по распределению, но за деньги. А тогда тяжело было с запчастями: колесами, аккумуляторами. Получит летчик авто, пригонит, утром просыпается – все четыре колеса сняты, машина, по-русски говоря, на пузе. У Гудкова сняли, у Амет-хана.
Вызвали нас, подсказывают: приедет машина из Грузии, будут колеса снимать. Нам дали самосвал с ОТК-18, и мы целый день за ними ездили – они то купаться на Москву-реку, то еще куда-нибудь. И ночью нам сообщают: сейчас поедут брать колеса.
Мы – за ними. Гастролеры начали поднимать «товар» и грузить в свою машину. И тут с их стороны выстрел получился. И пошла стрельба, и одного, по кличке Цыган, убили. Сразу «особка» приехала из Москвы, потому что это редкий случай был – убийство. Одного допросили оперативника, он ответил: «Я вверх стрелял»; другого – «я вверх стрелял». А я, самый молодой, сказал: «Один раз в него выстрелил». «Ну, ты и убил. Их было двое, вас пятеро, должны живьем взять». И мне пять суток за это дали, повезли в Москву на гаупвахту, я там сидел, дрова пилил.
Вытрезвитель образцово-показательный
– В середине 70-х я построил в Жуковском вытрезвитель, три года являлся его начальником. Этот вытрезвитель был показной: если где-то в области назначали руководителя подобного учреждения, то присылали его ко мне на инструктаж. Заместитель начальника туполевского завода отдал мне списанное телевизионное устройство, и впервые в Советском Союзе у нас дежурный с помощью телевизора наблюдал за всеми койками.
Тогда была большая профилактика. Много пьяных наблюдалось – в другой раз по 20 человек поступало за сутки. Попадались часто работники предприятий, связанных со спиртом, – ЛИИ, ЦАГИ. На работе выпивали и в город шли «добавлять». Были и буйные, некоторые по 5 – 7 раз в год у нас оказывались.
Однажды привезли московского академика – он в лесу у «Отдыха» упал. Тогда ведь самое страшное было – сообщение на работу. Там партком, комсомол, скандалы.
Дело хлопотное, но коллектив у нас подобрался хороший. Имелась и машина: ГАЗ-51 крытый. На нем ездили по городу, патрулировали. Больше всего пьяных забирали от старого рынка, где продавалось спиртное на разлив. Вообще, раньше в пивных если берешь 100 граммов – обязательно к нему бутерброд покупай с селедкой или сыром. Повторяешь – два бутерброда, без этого водку не отпустят.
Ладно, про пьянку бросим, лучше про войну.
Война
– После учений в Мытищах в 1944 году нас в Химках посадили в секретный самолет и отвезли в Белоруссию, Бобруйск. Мы наводили там порядок – прочесывали, зачищали, задерживали тех, кто помогал оккупантам. Однажды вдвоем проверяли здание. Нам сообщили, что там живет переодетый немец. Он спускается по лестнице, а мы подымаемся. Немец хотел что-то достать, а мы его убили. Потом, когда все успокоилось, нас отправили в Москву. В столице я охранял объекты государственной важности.
Ходи пешком – доживешь до 90
Последний вопрос, который успеваю задать:
– Как удается в 90 лет держаться в хорошей форме?
– Я всегда увлекался спортом, в дивизии занимал первое место по плаванию. За смену 5 – 6 раз обходил весь Жуковский пешком. И сегодня с «Отдыха» сюда пешком пришел, с сумкой.
Любовь Капустина
Фото автора
Цифра
10 тысяч рублей получат ветераны и инвалиды Великой Отечественной войны Подмосковья в связи с празднованием 71-й годовщины Победы, сообщает РИАМО
Досье
Петр Скоморохин с 1941 по 1943 годы трудился в колхозе «Московский» Воронежской области. В 1943 году призван в Красную Армию. Сначала в учебную часть внутренних войск НКВД Москвы, где охранял объекты государственного значения. В начале 1944 года, как хороший стрелок, направлен в Мытищинский стрелковый центр подготовки снайперов. После окончания учебы в составе 2-го гарнизона внутренних войск НКВД вылетел с секретного аэродрома города Химки на передовую линию в Белоруссию. Там почти полгода был снайпером во взводе особого назначения.
В начале 1945 года направлен в Москву начальником караула по охране объектов государственного значения и ценностей. Окончил Вторую мировую в звании старшины спецроты внутренних войск НКВД.
В Жуковском трудился с 1950 по 1980 годы, был командиром взвода постовых, начальником вытрезвителей в Раменском и Жуковском, командиром отдела вневедомственной охраны, начальником дежурной части. Общий стаж в милиции – 37 лет. Награжден орденами, медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.». Инвалид II группы.
Автор: Любовь Владимировна Капустина